Artist Statement
«Тело как эмоция. Цвет как голос»
Этот проект — не просто визуальный дневник, а попытка прикоснуться к предельной честности чувства. Через тело — обнажённое, уязвимое, неподдельное. Через цвет — как импульс, как вибрация. Через свет — как границу между внутренним и внешним.
Я использую смешанную технику: фотографию и акриловую краску, где слой пигмента не скрывает, а обнажает. Поверх реального тела ложится жёсткий, интуитивный жест кисти, мазок, растяжка, царапина — как метка пережитого. Это не живопись на фото, а визуальный след эмоции, записанный на коже кадра.
Каждая сцена — это монолог чувства, застывший в пластике тела и захваченный на границе света и цвета. Мои героини не позируют — они существуют в моменте, внутри эмоции, растворяясь в ней. Их нагота — это не объект, а состояние, не форма, а суть.
Проект представляет собой серию визуальных композиций, в которых объединены фотография и акриловая живопись. Через взаимодействие тела, цвета и текстуры раскрываются четырнадцать базовых эмоциональных состояний:
-
Агрессия
Резкие мазки алого, как раны на чёрной плоти кадра. Тело прорезается сквозь слои краски, сопротивляется. Это крик — не громкий, но сжатый до внутреннего взрыва. -
Апатия
Пыль белого, налёты молочного, замутнённая поверхность. Тело будто теряется за вуалью безразличия, не противится, не просит. Оно исчезает — без боли, без звука. -
Одиночество
Глубокие синие и индиго оттенки, тело обнажено, но почти недосягаемо. Свет очерчивает форму, но не приближает. Оно рядом — и бесконечно далеко. -
Отчаяние
Чёрно-фиолетовая вязь мазков затягивает тело, как зыбучая темнота. Фигура выныривает и тонет одновременно — словно последняя попытка удержаться. Свет в центре — как тлеющий уголь под пеплом. Отчаяние здесь — не истерика, а изнеможение. Оно обволакивает, как мрак, в котором всё теряет контур и смысл. -
Принятие
Изумрудное тело, как прорастающий росток сквозь пепелище. Тёмная палитра не поглощает, а подчёркивает внутреннее сияние. Зелёный здесь — не надежда, а согласие с неизбежным. Мазки краски становятся мягче, полупрозрачны, как прощение. Это не конец — это тишина после бури, дыхание после крика. -
Разочарование
Тело словно исчезает в бурой и серой фактуре, потерянное в сполохах приглушённого цвета. Оно почти развоплощается, как мысль, которой не дали сбыться. Мазки пересекаются в хаосе, но не находят ритма — как диалог, обрывающийся на полуслове. Это чувство пустоты в пространстве, где ещё недавно был смысл. -
Страх
Почерневшая текстура, словно закопчённое стекло, за которым едва различимы очертания тела. Белёсые мазки — как следы прикосновений, оставленных в панике. Свет — не спасение, а ловушка. Всё изображение будто затаило дыхание. Это не вопль — это ступор, парализующий каждую клетку. Страх здесь не нападение, а замирание. Ожидание того, что случится — или уже случилось. - Боль Красное тело скручено, сжато в себе, словно старается уместить внутренний разлом в пределах кожи. Пространство вокруг него испещрено следами, как шрамы на поверхности памяти. Это не просто страдание — это движение внутри, которое не находит выхода. Каждый мазок — как импульс боли, раскрывшийся в теле, что не может ни сбежать, ни закричать
- Безнадежность Тонкая фигура проступает из темно-фиолетового мрака, будто застывшая между реальностью и исчезновением. Свет гаснет, не достигая кожи — он больше не греет, только отмечает присутствие. Тело вытянуто и одиноко, как молчаливый крик в безответной пустоте. Всё вокруг кажется не просто тьмой, а тенью от надежды, которую давно забыли.
-
Грусть
Фигура затаилась в синих глубинах, словно растворяясь в собственном одиночестве. Холодные оттенки окутывают тело, делая его частью мрачно-молчаливого пространства. Сжавшись в себе, оно как будто стремится стать невидимым — не мешать, не тревожить. Мазки вокруг напоминают следы слёз на стекле: неясные, но оставляющие след. Это момент, когда мир перестаёт отзываться, а единственный звук — собственное дыхание. -
Злость
Красное тело пронзает пространство, будто вспышка боли. Движение резкое, прерывистое — словно жест, полный упрёка или попытка достучаться до стены. Черно-красный фон вибрирует, будто в напряжении, не находя выхода. Всё вокруг испещрено грубыми мазками, как царапины на поверхности сознания. Это не вспыльчивость — это глухая, накопленная злость, для которой уже не осталось слов. -
Искренность
Полуобнажённое тело, открытое миру, но не вызывающее. Светлая кожа растворяется в пыльных фиолетовых и розовых мазках, как эмоция, которую не прячут. Взгляд отсутствует, но в этом и сила — это не поза, а факт существования. Искренность здесь — не демонстрация, а присутствие без маски.
-
Отвращение
Хаотичный вихрь тёмных и кислотно-зелёных мазков сжигает фигуру изнутри. Контуры искажаются, тело будто выталкивается из картины самой её плотью. Это агрессия не к другому, а к себе — отказ принять. Свет режет как лезвие, а форма становится неустойчивой. Это чувство, от которого хочется отвернуться, но оно — уже внутри. -
Скука
Фигура застыла в полусидячей позе, будто растворяясь в холодной синеве, где каждый мазок — не действие, а его отсутствие. Всё здесь обволакивающе неподвижно, пространство как будто вязкое, не позволяющее ни движения, ни перемены. Тело светится не светом, а усталостью — от времени, от тишины, от самого себя. Это не покой, а ожидание без конца, без цели.
Цвет здесь — это не фон, а чувство. Свет — это не технический элемент, а режиссёр эмоции. Краска — как кожа, как шрам, как след.
Проект развивается в замкнутом пространстве, где тело становится экраном, на котором разворачивается внутренняя драма. Каждый кадр — это сцена, где чувства обнажены так же, как и героиня.